КУКОЛКА НОРА

В Ульяновском драматическом театре имени И.А.Гончарова состоялась первая премьера года – «Кукольный дом» Генрика Ибсена в постановке главного режиссера театра Владимира Золотаря.

Скандинавские страны подарили нам множество «философий счастья»: датское хюгге, шведский лагом, норвежский фрилуфтслив превратились в модное веяние, сделав людей по всему миру поклонниками вязаных пледов, кружек с горячим какао, минимализма в быту и общении, побега от ритма современных городов – в комфортное времяпрепровождение с близкими на лоне природы. Премьерный спектакль «Кукольный дом» в Ульяновском драматическом театре имени И.А.Гончарова погружает зрителей в атмосферу сдержанного скандинавского уюта: художник Наталья Зубович создала на сцене лаконичное пространство современной квартиры. Сердце ее – кофеварка и кухонный островок, за которым собираются нарядные домочадцы и гости, согреваясь чашечкой кофе, воспоминаниями о пережитых испытаниях прошлого и мечтами о безмятежном будущем – безупречное счастье с журнальной обложки. Впрочем, за полупрозрачными стенами-ширмами проступают спрятанные до поры очертания тайн семьи Хельмеров.

Пьеса Ибсена «Кукольный дом» первый раз была поставлена в 1879 году – и стала классическим образцом «новой драмы» конца XIX века. В фокус внимания драматургов попадает современный человек, конфликт двигают события, которые произошли до начала действия, внутренняя мотивация героев становится важнее, чем набор случайных обстоятельств, внешняя интрига.

Драма Норы Хельмер сразу заняла особое место в истории театра – как своеобразный театральный манифест феминизма. Но за почти полтора столетия жизни пьесы ее восприятие изменилось: оставаясь историей об освобождении женщины от иллюзий и выученной беспомощности, она сегодня чаще становится поводом для разговора о свободе личности в целом.

«Кукольный дом» – это обманчиво простой рассказ о семье, которая не пережила кризис. Спасая мужа от болезни и оберегая от потрясений умирающего отца, героиня идет на тройной обман: втайне от супруга и папы берет в долг большую сумму денег, говорит всем, что это наследство, и ставит поддельную подпись за поручителя на заемных документах. Правда вот-вот выйдет наружу и грозит не только семейными неурядицами, но и судом. Впрочем, Нору мало заботит ее собственная безопасность, и она уверена, что в подобной ситуации муж также думал бы о себе в последнюю очередь. Но нерассуждающая готовность жены пожертвовать собой оказывается неоцененной.

Главная героиня в исполнении Юлии Ильиной – эмоциональна, слегка эксцентрична и инфантильна. Сбросить шубу на пол посреди гостиной – и забыть о ней, курить и есть миндальное печенье тайком от мужа, мгновенно стирать с лица малейшую тень переживаний и тревог – беззаботная птичка Нора на всю катушку использует женские чары, чтобы добиваться желаемого. А в своих маленьких и больших секретах она находит пресловутое «личное пространство», свободу от рутины и утешение уязвленному самолюбию слабой женщины, которая не принимает значимых решений в семье.

Николай Авдеев создает образ мужа Норы, директора акционерного банка Торвальда Хельмера, точными и аккуратными штрихами – под стать своему консервативному герою. За трогательной влюбленностью в жену кроется внутренняя жесткость, холодный рассудок, а податливость и размеренно-вальяжные интонации оказываются лишь маской. Прямая спина за плотно закрытыми дверями рабочего кабинета, шутливо-снисходительные оценки, которые он щедро выдает Норе: неразумная кошечка-мотовка, дочь своего отца, беспомощное созданьице – эти повседневные мелкие шпильки остаются вне ее внимания. Тем болезненнее для героини оказывается прозрение в финале, когда Торвальд теряет самообладание от страха за свою репутацию и немедленно забывает, что Нора – любовь и смысл его жизни.

Герои Марка Щербакова и Оксаны Романовой – банковский служащий Нильс Крогстад и давняя подруга Норы Кристина Линне – напротив, обретают некогда утраченное чувство, смысл существования и приковывают внимание зрителей неподдельной химией взаимоотношений. Под влиянием возродившихся чувств «нравственный калека» Крогстад проявляет сострадание, а фру Линне, напротив, принимает решение разрушить кукольный дом Норы и заставить ее взглянуть в лицо реальности.

Недостающую искренность Норе дарят два обитателя ее дома: друг семьи доктор Ранк (заслуженный артист РФ Виктор Чукин) становится для героини более близким другом и собеседником, чем супруг, а няня Анна-Мария (заслуженная артистка РФ Ирина Янко) по-матерински опекает Нору, воспитав саму хозяйку и продолжая растить ее детей (небольшие детские роли исполнили «театральные дети» – Георгий Авдеев, Екатерина Бухалова и Даниил Золотарь).

Владимир Золотарь остался верен своей любви к кинематографу – и встроил в спектакль о Норе отрывки из фильма «28 дней спустя». Режиссер этого классического зомби-хоррора Дэнни Бойл спорил с известным утверждением Сартра «Ад – это другие», говоря, что отсутствие других, одиночество – не менее кошмарная разновидность адских мук. Очнувшись от многолетней ежедневной маленькой лжи (подобно тому, как герой фильма выходит из комы в захваченном зомби городе), Нора впервые на самом деле увидела того, кого считала мужем – потерявшего человеческий облик, охваченного инстинктивным страхом. Художник по свету Александр Рязанцев ставит знак равенства между Норой, ее эмоциями и созданным ею домашним мирком: щелчок выключателя – и золотистый свет на семейной кухне вспыхивает вокруг героини, словно она сама освещает дом, увлеченная игрой в семью; непростые чувства – отчаяние, злость, тревога – заставляют хрупкие стены утопать в резком красном свете или тяжелом синем полумраке.

Подавленные эмоции прорываются и в танце, который Норе ставит муж для вечеринки у друзей (хореография Михаила Умнова). Начиная с эффектных отточенных движений, она постепенно срывается в безумную пляску – есть ли более яркий образ, чтобы передать ее зависимость от Торвальда – буквально кукла-марионетка пляшет по его указке – и стремление освободиться?

После рождественской вечеринки супруги сбрасывают не только маскарадные костюмы, но и привычные маски любящих друг друга людей. В момент прозрения вслед за Норой раскрывает глаза и ее кукольный дом – световые блики на экране напоминают распахнутые ресницы, а стены взмывают вверх, открывая героине перспективу одиночества и пустоты – и в то же время столь непростой, но подлинной свободы.

На протяжении всего антракта в зале и фойе звучат отрывки из философского трактата Сёрена Кьеркегора «Страх и трепет» – о парадоксе веры, абсурдной жертвенности и чуде. Говоря о стремлении читать библейские притчи, как поучительные сказки с обязательной моралью в финале, философ сокрушается: «Наше время не остается с верой, не задерживается на ее чуде, превращающем воду в вино; оно идет дальше, оно превращает вино в воду». Владимир Золотарь предлагает зрителю вернуться к вере в Чудо – и дополняет пьесу Ибсена еще одной финальной сценой, в которой борьба Эго уступает место Чуду любви.

Фото Павла Шалагина. Полная фотосъемка в альбоме