Балаган, а не женитьба
Классика возвращается на сцену драмтеатра. Приглашенный режиссер Василий Пектеев из Марий Эл поставил на ульяновских подмостках гоголевскую «Женитьбу».
Для создания спектакля режиссер привез с собой композитора Вениамина Захарова.
Именно музыка задает тон действу, которое разворачивается в жанре русского ярмарочного балагана. Поначалу даже кажется, что в спектакле звучат фрагменты из «Петрушки» Игоря Стравинского настолько близки им интонации и гротескный характер мелодий Захарова. И буквально в первой же сцене появляется еще более прямая ассоциация с балетом Стравинского – Степан «в образе» Петрушки: в красной рубахе и дурацком колпаке. К слову, для всех персонажей костюмы созданы с любовью: богатые, яркие, поблескивающие ткани, большинство в цветочек, особенно в мужских нарядах.
Оригинальные фасоны, причем сваха Фекла Ивановна носит юбку-брюки, а экзекутор Яичница пышное желтое жабо и нелепую шляпку.
В музыке слышится обещание, что на сцене развернется нечто вроде «Женитьбы», описан ной Ильфом и Петровым в «Двенадцати стульях», с яичницей на сковороде и Агафьей Тихоновной, балансирующей на канате. Но обещание остается невыполненным, хотя это и не так важно: текст Гоголя в украшательстве и изысках не нуждается. Чего стоят, например, фразы: «Я тебя женю так, что ты и не услышишь» или «Здесь спесьевато».
Каждый герой в спектакле существует как бы сам по себе, не чувствуется ансамбля, и управлять этим разрозненным обществом пытается Кочкарев. Актер Андрей Максимов, подобно кукловоду, дергает за ниточки, которые «нащупывает» в незатейливых мыслях невесты и незадачливых женихов. Наедине с Агафьей Тихоновной он буквально превращается в змея искусителя и соблазняет ее яблоком. И она, как купчиха на рынке, останавливается у корзин с яблоками и приценивается к «женихам» со знаменитым монологом о том, как «если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича».
Вот целый парад женихов, триумфально проходящих по сцене в гротесковом шествии.
Очень натурально млеющий от призрачного видения семейной жизни и столь же неподдельно ее страшащийся Подколесин: Денис Верягин полностью выкладывается в выражении этих противоречивых чувств. Субтильный пьяница Анучкин, впадающий в истерику, Виктор Чукин. Подобный чертику из табакерки Жевакин в исполнении Михаила Петрова то смешон, то неожиданно трогателен. Илья Поляков в роли Яичницы словно грустный клоун, которому все причиняет страдания. Забавна Татьяна Каминская – Агафья Тихоновна: неловкая, переминающаяся с ноги на ногу и отчаянно гримасничающая.
В роли «ружья», которое, по мысли Антона Чехова, обязательно должно «выстрелить» в художественном произведении, «занята» стремянка. Ее предназначение очевидно: она должна показать всю неловкость ситуации. На нее режиссер отправляет томиться в ожидании то Анучкина, то невесту. На ней же в крайне не удобной позе должен делать предложение Подколесин – персонаж, в котором Николай Васильевич Гоголь посмеялся над своим страхом: сам писатель так и не женился.
Автор: Анна Школьная
