В симбирской драме началась глобализация
На театральных критиков сошла ульяновская «Лавина»
9 ноября художественный руководитель Ульяновского драматического театра им. И. А. Гончарова Линас Зайкаускас представил на суд публики премьеру – притчу-триллер «Лавина» по мотивам одноименной пьесы современного турецкого драматурга Тунджера Джюдженоглу. Одними из первых зрителей нового спектакля стали театральные критики из ближнего и дальнего зарубежья, приехавшие в качестве экспертов на V Международный Гончаровский театральный фестиваль в Ульяновск. После «Лавины» своим взглядом на премьеру Линаса Зайкаускаса с «УП» поделилась театральный критик из Сербии, писатель и драматург, организатор театральных фестивалей, профессор современной драматургии Драгана Бошкович:
- Создатели спектакля декларировали и попытались объединить в определении жанра спектакля кинематографический триллер и театральную притчу. Удалось ли? Я полагаю, что в увиденном спектакле совсем ничего не было от триллера. Всякая трагическая ситуация подразумевает наличие конфликта. Здесь же я увидела скорее классическую трагикомедию. В пьесе ничего комического нет, и думаю, что режиссер сознательно ввел в ткань спектакля комедийные элементы. У автора пьесы Тунджера Джюдженоглу эта история превращена в философский анализ природы человеческого страха – рискованный посыл для драматурга и опасный для публики. Сама «Лавина», на мой взгляд, вообще не очень сценична. Трудно перевести на язык сцены ситуацию, когда люди хотят кричать, говорить в полный голос, но вынуждены молчать или говорить шепотом. Зритель вряд ли это поймет. Ульяновской публике повезло. Удачное режиссерское решение Линаса Зайкаускаса помогло сплести трагическую и комическую струи повествования, создав интересную сценическую версию этого произведения. Поэтому, что касается жанра, тут, скорее, присутствует элемент гротеска. Некий элемент глобализации ульяновской «Лавине» придает звучащая саундтреком испанская музыка. А глобализация всегда работает на усиление гротеска.
И Россия, и Турция позиционируются в мире как страны с общим оригинальным местоположением на географической карте между Европой и Азией и связанными с этим колебаниями. Но страх, его природа в любой точке мирового пространства, в том числе и культурного, одинаков. Поэтому спектакль получился еще и наднациональным. В этом смысле и Линасу Зайкаускасу, и самому драматургическому первоисточнику Тунджера Джюдженоглу все же несколько недостает того национального фона, из которого произрастает весь сюжет. И это даже хорошо, поскольку была бы опасность перейти в политическую плоскость. А для философского театра неважно, где происходит действие. Это не Сартр.
Зрители на ульяновском спектакле не задумываются о страхе. Узок круг той публики, которая после «Лавины» испытает катарсис. Просто предпринята попытка театрализации не слишком совершенного текста. Главное, чтобы хотя бы часть посмотревших спектакль что-то для себя из него вынесла. Для большинства это, увы, забава. И в этом смысле спектакль очень европейский. Он может быть сыгран с успехом в любой точке земного шара. В нем нет ничего местечкового...
А вот мнение о «Лавине» российского театроведа, большого друга симбирской драмы, редактора журнала «Страстной бульвар, 10», президента Благотворительного фонда Олега Ефремова и дочери величайшего режиссера и актера, экс-худрука МХАТа, директора театрального фестиваля «ПостЕфремовское Пространство» Анастасии Ефремовой:
- В антракте после первого действия я вдруг поймала себя на той мысли, что разговариваю почему-то шепотом и отчаянно помогаю себе жестами. А это значит, что магия происходящего на сцене вошла в меня. Хотя я в большей степени сторонница реализма в театре, а тут мне предложили абсурд, абстракцию, но очень поучительную. Теперь после увиденного проблема миграции для меня не пустой звук. И к так называемым гастарбайтерам в электричке я начну относиться по-другому. Поскольку понимаю, как и чем они живут. То, что «Лавина» в Ульяновске удалась, во многом заслуга худрука вашего театра. Выше всяких похвал и сценография, и музыкальное оформление. По градусу стремления к лучшей жизни в нем появилось даже что-то от чеховских «Трех сестер». И хотя уровень неизбежности, неотвратимости и ужасности наказания, нависшего над главными героями, должен быть, на мой взгляд, сильнее, в целом в этом спектакле все настолько органично и на своем месте, что из него просто нечего убрать. Разве что прибавить чуть-чуть...
Артур Артемов
«Ульяновская правда», 15.11.2011
