У фестивального «Обрыва»
В Ульяновске завершился театральный фестиваль «Герои Гончарова на современной сцене». Собственно, ульяновская публика вот уже в четвертый раз увидала постановочные воплощения все тех же произведений классика. Впрочем, теперь - в наиболее полной форме. К «Обрыву», «Обыкновенной истории» и «Обломову» (на этот раз их показывали гости, потому что постановки хозяев сцены уже участвовали в фестивалях годами ранее) добавился местный «Фрегат» Паллада».
Фестивальная программа оказалась в самом деле довольно насыщенной – два коллектива из Москвы, один – из Питера, собственная премьера, даже гости из Германии. Гастролеры отмечали особый трепет и волнение перед выступлениями на родине автора исполняемых ими произведений, выражали надежду, что ульяновская публика (ставшая за время фестивалей действительно довольно искушенной) их поймет, а также на отсутствие повторений.
Впрочем, не все постановки оправдали возлагаемые на них надежды, хотя каждый получил фестивальный приз – вазу с изображением гончаровской беседки (между прочим, памятник сначала разрушили до основания с попустительства местных властей, а потом долго восстанавливали).
Так, разочаровал МХТ имени Чехова со своим «Обрывом». Несмотря на то, что в день открытия фестиваля спектакль играла прославленная труппа со своими признанными звездами, в сравнении с ульяновским вариантом столичный проигрывал. Может, и удивительно, но сие касалось практически всех актерских работ – от достаточно проходных до самой бабушки Бережковой. В первом отделении было вообще довольно трудно понять, какую же стержневую мысль доносит до нас режиссер. Действо как будто рассыпалось, превращаясь в мозаику образов. Да, высокая белая декорация с лестницами – как метафора того самого обрыва (жизни), на которой герои появляются в зависимости от ситуации, кто выше, кто ниже. Да, острый гончаровский язык с его меткими и мудрыми фразами. «Всегда будь доволен, или показывай, что доволен». «Наша жизнь для фельетона, не для романа». «Где меньше всего ждешь, там и оплеуха»… Но диалоги, даже на пике своей остроты, часто теряли динамику и внутреннюю жизнь, не достигая должного накала, а актеры запинались с текстом, словно забывая ненароком, о чем же они играют.
Да, правы столичные критики, сказавшие на закрытии о том, что не всякий город выдержал бы разные постановки одних и тех же сюжетов. Можно с ними согласиться: Гончаров знаменит прежде всего своим Обломовым, но исторически был несколько задвинут в тень в ряду своих более значительных литературных современников. И прежде чем фестиваль образца 2010-го завершился ульяновским спектаклем, поставленным по путевому журналу классика, нам было обещано, что следующие, 5-е по счету Гончаровские дни на сцене облдрамы обязательно ознаменуются чем-то особенным: маленький юбилей через год все-таки.
А потом в зрительном зале в свое путешествие отправился знаменитый фрегат «Паллада» с Иваном Андреевичем на борту. Закрытие получилось немного зловещим – публика разместилась на сцене как бы на борту корабля, а зал остался совершенно пустым. Путешествие Гончарова сопровождалось слайдами и видеосъемкой, демонстрирующими нам дальние страны и водную гладь. Здесь создателям спектакля почему-то не удалось соблюсти достоверность. В минуты покоя на экране частенько проскальзывал шторм, а в мгновения шторма – спокойное море. Актеры в роли корабельных офицеров выглядели подтянуто и фактурно, форма им шла. Вот только кроме сентиментальной ностальгии Ивана Андреевича по родине и небольшой доли романтики дальних странствий (а также природных катаклизмов) никакого другого конфликта зрители не увидели, словно оказались не в театре, а на «реалити-шоу» (уж и побрызгали бы водой на публику, не стесняясь очередной буквальности). Да, перед нами паруса то поднимали, то опускали, команда кушала, молилась, маршировала, плясала и пела «Боже, царя храни» (все возможные штампы!) оставив за бортом ожидаемый театральный психологизм. И характеры здесь практически не менялись. Только многократное повторение одних и тех же корабельных команд – неэкономно с точки зрения времени, отнятого у жизни человеческого духа. Наверное, к инсценировке следовало подойти как-то иначе? Может быть, с точки зрения штатского героя, интеллектуала и интеллигента, попадающего на корабль, который представляется ему не лубочной открыткой с тельняшками, а ареной для созидания, просвещения, донесения до новой среды каких-то своих эксклюзивных мировоззренческих истин, размышлений о других культурах?
Или это я чего-то не понимаю? Возможно, поколение нынешних школьников, все искусство для которых произрастает на «ура-патриотизме» да красивых картинках без особого смыслового «дна» и психологических изысков, никогда и не усомнилось бы, что именно таким и должен быть подлинный театр? И отчего это великий писатель и все его окружение так суетливы и конспективны? Потому что другого большинство из них просто не видели и не знают…
София МОРЖОВА
