Хороший театр всегда элитарен
Мы продолжаем обсуждать состояние провинциальных театров. В прошлом номере речь шла о проблемах ТЮЗа, сегодня разговор пойдет о драматическом театре. В качестве эксперта выступает художественный руководитель Ульяновского областного театра драмы Юрий КОПЫЛОВ, который возглавляет этот театр уже 20лет. Причем ему удалось сделать его интересным и живым.
- Какова основная проблема провинциального театра?
- Вообще, проблема любого периферийного театра прежде всего в той почве, на которой он должен взрастить свою художественную идею. Просто собрать артистов, выделить им здание и отвести помещения — это не театр, а просто сборище артистов. С ними можно будет сделать несколько спектаклей, но этот театр будет без корней. Потому что почва в некоторых провинциальных городах такая, что на ней ничего не растет! Ульяновск — особый город. Это не Москва, и даже не Саратов. В Ульяновске особый климат. Сказать, что это театральный город, нельзя. Половина местного населения плохо образованна. Дело не в том, что нет интеллигентных людей или людей с определенной внутренней и духовной культурой. Они есть! Но это не заслуга города. Просто в этом городе живут культурные люди. Это беда Ульяновска, а не его вина. Отчасти потому, что из центральных городов сюда приезжают единицы, а из сельской местности — тысячи. Можно, конечно, культуру прививать. Вот, говорят, в Сибири выращивают виноград. В искусственных условиях, в теплицах с определенным воздухом. В провинциальном городе можно выращивать театр, как в такой оранжерее. Закрыться внутри своей творческой идеи. Будет хорошо, если в городе найдутся люди, которые окажутся душевно развитыми и им будет необходимо это общение. Но, к сожалению, даже хороший театр никогда не сможет стать массовым зрелищем. Хороший театр всегда элитарен.
- Кто сегодня ведет за собой театр: драматург, режиссер или артисты?
- Театр движется вперед благодаря человеку, который сумеет объединить вокруг себя людей ради одной творческой идеи. Кто это будет? Возможно, директор, если в нем, помимо менеджерских качеств, есть и художественное чутье. Возможно, яркий и сильный артист, излучающий такую энергию, которой хватит на всю труппу. Но главным все равно остается художественный руководитель. Театр, в котором ставят исключительно разные режиссеры, мне представляется недолговечным именно из-за отсутствия единой художественной платформы. Наверняка он имеет право на свое существование, и, скорее всего, чем дальше, тем больше будет появляться таких театров. В провинции осуществить эту идею гораздо сложнее, но дело даже не в этом. Я убежден: такой театр обречен эксплуатировать мастеров, а не развиваться внутренне. Ведь что важно приходящему режиссеру? Не воспитать артиста, а за очень короткий срок, отпущенный ему в чужом театре, найти актеров, мало-мальски зрелых для воплощения его творческой задачи в его спектакле. Для провинциального театра наиболее плодотворен другой ход. Он должен уметь замыкаться на себе и воспитывать артистов внутри себя. Театр может существовать в разных формах, но если говорить о его росте, им должна двигать центростремительная энергия - внутренняя.
- Вас не задевает определение «провинциальный»?
- Нет. И столичные постановки могут быть провинциальны, если в них нет мысли, так же, как и в периферийном театре, спектакль может быть приближен к совершенству. Хотя возможности столичных артистов и наших нельзя сравнивать. У нас они очень сильные и образованные, но они дышат провинциальным воздухом! А для того, чтобы стать столичным артистом или столичным зрителем, нужно периферийный воздух выдохнуть и вдохнуть в себя другой. Начать жить по другим биоритмам. Провинциальный режиссер лавирует между финансовым планом, который должен быть выполнен, своими художественными претензиями и ожиданиями зрителя театрального развлекательного зрелища. При этом он держит уровень привлекательности на достойном уровне, не давая ему опуститься.
- Есть пьеса, которую вам очень хотелось бы поставить, но вы не делаете этого из-за того, что зритель ее не поймет?
- Я всегда ставлю, что хочу. Совершенно не думаю — понравится это зрителю или нет. Раз в два года я выпускал спектакли, которые были обречены на малое посещение. Но я хотел ставить «Генриха IV» Л. Пиранделло, «Ричарда III» У Шекспира и делал это! Несколько раз мы восстанавливали «Монархов» — всю драматическую трилогию А. Толстого («Смерть Иоанна Грозного» «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис»). Сейчас репетируем «Короля Лира». Еще в юности у меня была идея поставить всего Шекспира, посвятить ему свою жизнь. Пьесы такого уровня не дают утонуть в песках периферии. Ты, как барон Мюнхгаузен, вытягиваешь себя из болота за волосы и одновременно тянешь за собой театр, актеров и зрителей. Не каждый, но один-два спектакля в сезон должны быть именно такими.
Одно время я хотел ставить классические русские произведения. «Горе от ума» Грибоедова, «На дне» Горького... Но как только я представлял, как долго я буду готовить артистов к роли, сколько времени, сил и энергии займет у меня постановка, а после первых пяти-шести спектаклей, которые посмотрит верхний слой городской интеллигенции, артисты будут играть для школьников, которые, по существу, все равно не оценят того, что смотрят... Мой энтузиазм быстро исчезал.
- Как вы относитесь к артисту, который уходит от вас, покидает провинциальный театр ради столицы?
- Как ни странно, я его понимаю. Я всегда предчувствую уход артиста. Поначалу у меня появляется ревность — этого не может быть, я все-таки отдал ему часть своей жизни. Я беру в труппу студента, включаю его в свои планы, рассчитываю на него, а он через год собирается уходить! Никому неважно, что я отдал ему свои силы, свое время, делился с ним своим опытом... В этом отношении для меня примером служит Товстоногов, который никогда никого не удерживал. Даже когда от него уходил Смоктуновский, он его не остановил. Конечно, я разговариваю со своими артистами, но никого не уговариваю изменить решение. Хотя, что говорить, это очень болезненно... Тяжелей всего я переживал отъезд в Москву народного артиста России Валерия Шеймана. Я почувствовал, что он хочет уйти, и сразу понял, что это обреченное дело — он уедет несмотря ни на что. Его приглашали, и я сам понимал: конечно, надо ехать! Актер растет и ищет, где лучше. К сожалению, я слишком поздно понял, что не стоит строить театр, опираясь на нескольких актеров.
- Пост главного режиссера вы занимаете 33 года. Вы сумели найти для себя ответ на вопрос: для чего человек идет в театр?
- Думаю, он идет, чтобы остаться наедине с собой и взглянуть на себя с той высоты, которую дает ему театральное искусство. Он отожествляет себя с героями. Он в толпе зрителей, но наедине с собой. С тем собой, кто он есть на самом деле. Театр — это другой мир, не похожий на тот, в котором он живет. Люди по-прежнему ходят в театр, чтобы уйти от обыденности. Существует мир, в который хорошо бы стремительно ворваться и попробовать там остаться, хоть ненадолго. Театр — это всегда другая реальность.
Екатерина Харитонова
