Режиссер Олег Липовецкий: «Мне не хочется говорить о театре как о способе забыться»

В декабре в Ульяновском драматическом театре состоится премьера «Капитанской дочки» – спектакля, который ставит вновь приглашенный в город карельский режиссер Олег Липовецкий. В перерыве между репетициями режиссер рассказал нам о постановке, о бунтарях в драматургии, о том, кто является героем современной пьесы. Липовецкий не согласен со скептиками, считающими, что российский театр переживает застой, и не верит, что невозможно найти хорошую новую пьесу.

- Вы второй раз приезжаете ставить спектакль в Ульяновском драматическом театре. В прошлом году сезон открылся вашей премьерой «Кабала святош», в этом – вы работаете над «Капитанской дочкой». Почему снова Ульяновск и как выбирался материал для постановки?

- Приезжаю во второй раз, потому что с театром складываются хорошие отношения. В свою очередь, театр и зрители, наверное, довольны спектаклем, который мы вместе сделали в прошлом сезоне.
Что касается выбора пьесы, то это всегда совместное решение театра и режиссера. В этом случае идею подал сам театр. В буквальном смысле. На стене здания театра я увидел табличку с надписью: на этом месте находился дом, в подвале которого содержался под стражей Емельян Пугачев. Материал продиктован и местом, и временем. «Капитанская дочка» – это ведь очень современная история. Сегодня в мире, к сожалению, очень много насилия. Сила возведена в культ. Есть только один способ оставаться человеком – любить. На мой взгляд, «Капитанская дочка» сегодня – как раз об этом. Герои любят, несмотря ни на что, и поэтому остаются людьми. Я бы даже добавил, живыми людьми.

- Когда ждать премьеру?

- В начале декабря. Это будет неклассическое прочтение «Капитанской дочки». Мне кажется, не имеет смысла просто пересказывать текст Пушкина. Нам интересно посмотреть на поставленные Александром Сергеевичем вопросы с точки зрения современного человека. На репетициях труппа осваивает новый способ существования, новую пластику – contemporary dance, новые отношения с известным текстом. Будет звучать оригинальная музыка в стиле электронный фолк-даб от петербургского композитора Александра Улаева.

Я НЕ ВЕРЮ, ЧТО НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ ХОРОШУЮ ПЬЕСУ

Вы много ездите по стране, ставите спектакли в разных городах. Как влияют перемены в стране на театр? Каким становится российский театр, если, к примеру, сравнивать положение дел 10 лет назад и сейчас?

- Если сравнивать с процессами 10-летней давности, то мне кажется, сейчас театр одевается в латы, затягивает пояс. Движется туда, куда движется страна. Репертуарный театр всегда был зависим от бюджета, от этого ему и приходится плясать, хотя это и неправильно с точки зрения художественной программы. А вообще, в российском театре сейчас просто творческий взрыв. Появляется много молодых интересных режиссеров, драматургов. Возвращается интерес молодых режиссёров к большой сцене. Я уже не говорю об успехах российских спектаклей на самых престижных театральных фестивалях.

- В последнее время несколько раз слышала другую точку зрения: про застой или даже кризис в современной драматургии, в театре. Говорят, что ничего не происходит, называют это затишьем. Как будто в театре должно что-то произойти, что-то появиться, как в свое время появилась «новая драма».

- Не вижу никакого застоя. Поскольку я занимаюсь сразу двумя драматургическими конкурсами – на «Любимовке» я эксперт-ридер, а на «Ремарке» – художественный руководитель, то читаю и смотрю много современных пьес. Что касается драматургии, могу сказать, точно никакого застоя нет. Есть даже качественный рывок. Если сравнить пьесы, которые писали 5-10 лет назад, и те, что пишут сейчас, то сегодня качество языка, профессиональный уровень авторов заметно вырос. Это что касается более или менее привычных форм драматургии. Кроме того, на той же «Любимовке» есть Fringe-программа, специально созданная для экспериментальных пьес. «Любимовка» постоянно ищет новый драматургический язык.

- Скептики отмечают, что часто эти пьесы не выходят за формат читок,которые смотрят драматурги и все те же участники театрального сообщества, а до зрителя эти пьесы доходят редко.

– Это не проблема пьес.

- А чья? Нет контакта между режиссерами и драматургами, театрами? Некоторые режиссеры говорят, что ставить нечего. От драматургов периодически слышишь, что пишут в стол, что режиссеры ставят одних и тех же.


- Хорошую пьесу не может найти тот, кто не ищет. Это некая пассивность. Проще взять Шекспира, Чехова и поставить их, чтобы не рисковать, не искать, не читать все эти сотни новых пьес. Да, конечно, много слабых текстов, но зато действительно можно найти что-то стоящее, интересное и совершенно новое. Я не верю, что невозможно найти хорошую пьесу. Сегодня много прекрасных пьес. Не говоря уже о своего рода классике – пьесах братьев Дурненковых, Вырыпаева, Клавдиева, Белецкого и других. К тому же, сейчас очень активны молодые драматурги, которых новичками не назовешь: Ярослава Пулинович, Юлия Тупикина, Дмитрий Богославский, Маша Огнева, Ася Волошина и другие. Много любопытных авторов.

Что касается контакта между драматургами и театрами, то такая проблема, конечно, есть. И конкурс драматургии «Ремарка» как раз создан, чтобы решать, в том числе, и эту задачу.

Время меняется, и в русскоязычной драматургии каждый год появляются новые авторы, новые пьесы, акцентируются какие-то темы, происходит трансформация героев. Некоторое время назад в драматургии были бунтари – люди, которые вообще ничего не понимали в театре, но они хотели высказаться. Это крайне интересно. Их абсолютная искренность и незнание театра обогащали театральный язык. Сейчас в драматургию пришли интеллектуалы, философы, эстеты, которые могут в буквальном смысле писать красиво.

- Бунтарей больше нет?

- Есть, конечно, но их стало меньше, хотя, по-моему, они стали ярче. Но это, мне кажется, закономерно. Чем меньше звёзд, тем ярче они светят. Был момент, когда их стало очень много, когда бунтарить было модно. Сейчас бунтарить не только модно, но и опасно.

- Театр по-прежнему во многом воспринимается как досуг и развлечение – почему так происходит? Люди приходят в театр, чтобы отдохнуть от потрясений и расслабиться?

- Чтобы отдохнуть от потрясений, у людей есть много других способов, и мне не хочется говорить о театре как о способе забыться. Вопрос в том, утруждает ли себя театр работой со зрителем, поиском. Чтобы у театра был свой зритель, его надо вырастить. Театральный язык имеет множество диалектов. Чтобы зритель их понимал, его надо этому языку постепенно обучать. Если театр всем этим не занимается, он идет на поводу у публики, причём, не у самой образованной её части. Тогда постановки превращаются в весёлые поделки для зарабатывания денег и отработки планов. А театр – место, где люди собираются, чтобы совместно пережить драматический опыт и, возможно, даже обсудить его после спектакля. Это не значит, что театру не нужны весёлые комедии. Но смех – это мощное средство для работы с личными и общественными пороками и прекрасный инструмент, объединяющий людей.

ГЕРОЙ ПРОСНУЛСЯ, ПОРА ЕМУ ЧТО-ТО ДЕЛАТЬ

- Есть ли отличия между мужской и женской пьесой? Вы можете отличить пьесу, написанную мужчиной или женщиной?

- Мужчин и женщин интересует примерно одно и то же – это базовые потребности и ценности человека, но различия, конечно, есть. Хотя сложно сказать, в чем они. Мы почти всегда знаем, кто написал текст, – автор есть на первой странице. Но всё равно при знакомстве с пьесой существует момент узнавания. Как мы, например, определяем, что это кот, а это собака? У обоих есть хвост, нос, уши, но мы знаем, что это именно кот, а это именно собака. Здесь тоже все работает на интуитивном уровне, и мы понимаем – вот – это женщина написала, а это – мужчина, но иногда определить действительно сложно. Есть, например, драматург Наталья Гапонова, но никто ее никогда не видел. И когда читаешь ее пьесы, часто думаешь, что их написал мужчина, в тексте много мужского юмора.

- Что раздражает в современных пьесах?

- Ничего не раздражает. Скорее, огорчает. И не в пьесах, а в жизни. В пьесах жизнь находит своё отражение – темы. И это зависит не от драматургов, а от мира, в котором мы живем. Это печально, но драматурги не могут молчать о том, что происходит. Они пишут то, что чувствуют. Когда читаешь десятки пьес и понимаешь, что многие люди чувствуют одно и то же, ты осознаешь – твои чувства тебя не обманывают. Это не твой субъективный взгляд на мир. Это реальность. Например, когда огромное количество авторов пишет о войне… Или о потере нормальной коммуникации между людьми. В этом нет катастрофы. Авторы всегда будут находить те темы, которые зияют открытыми ранами. Но видеть такую концентрацию на этих темах грустно.

- Есть ли в современной драме герой или это пьесы без героя?

- Конечно, герой есть. И даже не один тип. Мне кажется, что сейчас появляется герой, который ищет себя. Чуть раньше часто встречался герой, который просто жил. Сейчас герой проснулся и пытается понять, кто он. Я рад, что он уже проснулся. Будет хорошо, если хотя бы литературный герой начнет что-то делать.

Волнует ли вас наполняемость зала или вы можете делать спектакль для одного?

- Могу делать и для одного, но меня волнует, сколько зрителей придет. Театр существует для зрителя. Пока есть зал и есть сцена, зритель важен. Театр для меня – не только спектакль, это коллектив, который работает и вкладывает своё время, силы и талант в то, что мы делаем. Мне важно, чтобы и зрители несли актерам ответную энергию. И не только энергию, но и деньги в кассу. Хотелось бы, чтобы спектакль был понят и принят. Это не означает, что зрительский успех определяет то, что я делаю. Бывает, что для режиссера спектакль состоялся, а для зрителей – нет, но это не показатель плохого спектакля. Иногда все наоборот, и спектакль спорной художественной ценности принимается определённым зрителем на ура. Все зависит от того, какой зритель в зале, и от многих других факторов.

- Есть ли пьеса, которую вы хотите поставить, но пока нет такой возможности?

- Пьесы, которые я хочу поставить, всегда есть, но я не могу сказать, что страдаю от недостатка возможностей. Сначала появляется желание, потом приходит возможность. У меня, например, было желание поставить «Кабалу святош» – я поставил. Хорошо, что оно исполнилось в этом театре. Потом появилось желание поставить «Капитанскую дочку». Я благодарен дирекции театра за возможность реализовать эти планы. Желаний, конечно, всегда больше, чем возможностей, но жаловаться – грех.

Гала Узрютова