Под именем Мастера. Фестиваль спектаклей к юбилею Аркадия Каца
Страстной бульвар, 10
17 Октября 2016
Затем фестиваль переместился в Ульяновск, и теперь уже ульяновский зритель смог увидеть работы Тамбовской драмы, а также любимые спектакли своего театра - «Горе от ума» А.C. Грибоедова и «Правда - хорошо, а счастье лучше» А.Н. Островского. Поскольку Аркадия Каца с Ульяновским драматическим театром имени И.А. Гончарова связывают более давние отношения, здесь он поставил уже шесть спектаклей, среди которых «Я, бабушка, Илико и Илларион», «На всякого мудреца довольно простоты», «Скупой». Все они идут с большим успехом уже не первый год, впрочем, как и постановки Каца в Тамбове.
Вот почему родилась идея посвятить фестиваль мастеру как знак уважения и благодарности. Очень точно по этому поводу сказал директор Тамбовского государственного ордена «Знак почета» драматического театра Петр Куликов: «Провинциальные театры живут в быстром ритме, репертуар должен постоянно обновляться, чтобы не пропадал зрительский интерес. Иногда в такой спешке уходит творчество, но, благодаря встрече с Аркадием Фридриховичем, в наших актерах возродилось благородное отношение к своей профессии».
И еще одна интересная оценка творчества мастера, которую дал во время пресс-конференции заместитель главы администрации Тамбовской области Сергей Чеботарев: «Аркадий Фридрихович как волшебник тронул струны, и все заиграло...»
«Впереди актера встать нельзя»
Аркадий Кац, известный российский театральный режиссер и педагог, заслуженный деятель искусств России не нуждается в особом представлении. К своим многочисленным высоким званиям относится спокойно, даже с долей юмора: «Вы только вдумайтесь, как это сегодня звучит - народный артист Латвии и Украины!»
Он родился на Украине, в городе Николаеве в 1931 году, а детство и юность провел в Одессе. В своей книге «Похвала бессоннице» Аркадий Фридрихович написал о легендарном городе вроде бы очень простые строки, но кажется, что они наполнены ритмом и музыкой одесских улиц. В 1951 году Кац окончил актерское отделение Одесского театрального училища, поступил актером в Одесский театр Советской Армии, затем в Русский драматический театр города Бельцы. Это очень краткий период, первые роли были в основном эпизодическими, но именно тогда пришло понимание, что на сцене нет ничего проходного, даже если ты играешь седьмого солдата без единого слова текста. Отслужив положенный срок на флоте и демобилизовавшись, Кац поступил на режиссерский факультет Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии, где учился у выдающихся педагогов А.А. Музиля и А.И. Кацмана (портреты этих людей, написанные лаконично и ярко, тоже вошли в книгу). Аркадий Фридрихович благодарен им всю жизнь: «Они обладали могучим даром зарядить студента на долгие годы своей энергией. Я - их часть, это они вложили в меня слово учитель, которое сродни словам мать, отец, хлеб...»
Здесь же, в Ленинграде, Аркадий Кац встретил свою будущую жену Райну Праудину. Они вместе всю жизнь. Райна Борисовна, актриса большого таланта, и сегодня играет в его спектаклях, которые идут в Московском театре «У Никитских ворот» и в творческой лаборатории при Центральном Доме актера имени А.А. Яблочкиной. Рядом с ним по жизни идет еще один человек - художник-сценограф Татьяна Швец, также окончившая ЛГИТМиК, работавшая с ним в Ижевске, затем много лет в Риге. С ней он сделал многие свои лучшие спектакли, и сейчас они продолжают работать над постановками в Тамбове и Ульяновске.
Первым театром выпускника Каца стал Ижевский русский драматический театр, где он служил с 1960 по 1962-й, потом в течение 25 лет руководил Рижским театром русской драмы, сделав его, без всякого преувеличения, одним из лучших в стране. Здесь Аркадий Кац сумел осуществить немало знаковых спектаклей, среди которых и «Утиная охота» А. Вампилова, вошедшая, по оценкам театроведов, в число лучших постановок этой пьесы. А ведь тогда, в 1973 году, Кац стал еще и ее первым постановщиком в стране (несколько позднее «Утиную охоту» в молдавском театре «Лучафэрул» выпустил В. Апостол). И первым же стал делать мюзиклы на драматической сцене.
В 1988 году Аркадий Кац получил приглашение Михаила Ульянова перебраться в Москву в качестве режиссера Вахтанговского театра. Первой постановкой на легендарной сцене стал мюзикл А. Журбина по пьесе И. Бабеля «Закат», потом были «Мартовский иды» по роману Т. Уайлдера, «Женитьба Бальзаминова» А.Н. Островского, «Варвары» М. Горького. С 2002 года Кац приходит режиссером в Московский театр «У Никитских ворот», а кроме этого ставит спектакли в МХТ имени А.П.Чехова, Латвийском национальном театре, Национальном академическом театре русской драмы имени Леси Украинки, Рижском театре «Общество свободных актеров», Национальном академическом драматическом театре имени М. Горького в Минске.
В разные годы Аркадий Фридрихович преподавал на театральном факультете Латвийской государственной консерватории им. Я. Витола, на актерском факультете Университета штата Мичиган, ставил выпускные спектакли в Учебном театре МХТ имени А.П. Чехова. Сегодня в его творческом расписании появились две особые точки притяжения - Ульяновск и Тамбов, где он выступает не только в роли режиссера-постановщика, но и педагога. Он помогает артистам открыть в себе такие таланты, о которых, быть может, до этого момента они и не подозревали. Так, к примеру, произошло с тамбовской актрисой Ольгой Сирото, сыгравшей Нину Заречную в «Чайке». Аркадий Фридрихович не оставил без внимания и Тамбовский молодежный театр, проводя там тренинги, мастер-классы, и встреча с таким мастером, по словам художественного руководителя театра Виктора Федорова, стала для начинающих актеров настоящим счастьем.
Аркадий Кац говорит, что верит в духовные гены, в то, что они навсегда остаются в стенах театра, и это помогает работать. Конечно, время требует новых подходов к решению драматургического материала, но неизменно основой театра остается актер. В этом Аркадий Фридрихович убежден: «Я о театре знаю все - для меня тайн здесь нет. Кроме одной - актер. Это насквозь метафизическая профессия. И впереди актера встать нельзя».
Встречи с Чеховым, диалоги с Островским
«Чайка», открывшая фестиваль, - одна из недавних премьер Тамбовской драмы. Аркадий Кац ставил ее вместе с художником Майклом Френкелем (США), музыкальное оформление сделал Никита Макарчук, автор костюмов - Александра Бубенцова. Здесь почти все - символ. Чистота и простота сценографического рисунка постепенно приобретают тревожные краски, нежно-голубой задник блекнет и становится серым. Лодка, еще совсем недавно служившая импровизированной сценой для воплощения первой пьесы Константина Треплева (Артем Голяев), превратится в лодку Харона, на которой он отвезет автора в вечность. А вперед будет смотреть мертвая чайка, которую Яков закрепит на носу лодки.
Убитая Тригориным (Сергей Ключников) от скуки птица, давшая беллетристу ниточку сюжета нового рассказа, стала пророчеством будущего крушения для всех. Нина Заречная (Ольга Сирото), еще недавно напоминавшая солнечный луч, станет черной, с почти стертым лицом, и даже кокаин не поможет восстановить истрепанные в клочья мечты. Она уже почти призрак, ее уход лишь вопрос времени. К неотвратимому печальному финалу персонажи идут по цепочке мелких и крупных предательств. Нина, желая угодить Аркадиной (Ирина Горбацкая), отмахивается от пьесы Константина, а та, хватаясь в страхе за уходящее время, отрицает и осмеивает все, что не вмещает ее ограниченное сознание. Тригорин предает одновременно двух женщин, и оттого еще больше мельчает как личность, теряет последние капли достоинства. Маша (Анна Тимошина) крайне жестока по отношению к Медведенко (Вячеслав Шолохов) и собственному ребенку, но ее сердце разрывается от боли за Константина Треплева. Такая вывернутая любовь бесполезна, разрушительна прежде всего для самой Маши.
В этой «Чайке» интересны краски, полутона в игре актеров, позволяющие проникнуть в глубину чеховского произведения. Насмешник Дорн (Юрий Томилин), ничему уже в этой жизни не удивляющийся, первым расслышит в странном монологе Заречной явный талант автора пьесы и поймет, что Треплеву с его распахнутым сердцем и обнаженными нервами не выжить среди бесталанной, но агрессивной толпы. Так же как Сорину (Михаил Березин) никогда не одолеть хама Шамраева (Алексей Дульский). А сколько внутренней силы и достоинства в этом странном человеке Медведенко, в его стремлении к возвышенному, в упорном желании сыграть ноктюрн Глинки. Когда, наконец, он сыграет, никто не услышит и не оценит. Потому что прозвучит роковой выстрел, и все попытки изменить жизнь к лучшему окажутся бесполезными.
Те же инфернальные мотивы и в чеховских «Трех сестрах» Ульяновского драматического театра. Игрушечная юла, которую раскручивает Ирина (Екатерина Поздышева) и впервые произносит: «В Москву, в Москву!», потом станет напоминать предмет спиритического сеанса, а слова зазвучат как заклинание. Их не услышат небеса, и надежды окажутся тщетными. А вот нужных и важных слов, способных сохранить жизнь Тузенбаху (Илья Поляков) Ирина так и не найдет. И оплакивать будет не погибшего на дуэли барона, а внезапно рухнувшие надежды что-то изменить в своем тусклом и однообразном мире.
Кажется, все эти люди не живут, а только говорят о том, как им этого хочется. Ирина уговаривает себя, что у нее «словно крылья выросли, и хочется работать». Ольга (Дарья Долматова), страдая внутренне, позволяет Наташе (Оксана Романова) захватывать все большую власть в доме, унижать старую няньку Анфису (Клара Шадько). Маша (Юлия Ильина) и Вершинин (Марк Щербаков), кажется, с самого начала понимают бесперспективность своего романа и потому расстаются почти спокойно. Жизнь, о которой здесь только и говорят, уходит сквозь пальцы, подобно песку, облетают листья с деревьев, и от дома, который еще недавно казался надежным, остается только полупрозрачный купол.
Немногословная, точная в деталях сценография Татьяны Швец становится самостоятельным персонажем спектакля, передавая эмоциональное состояние каждого участника этой истории. Вместе с криками улетающих птиц уходит все живое, и вряд ли у хищницы Наташи есть будущее в этих помертвевших стенах. Рано или поздно все ее богатство обратится в тлен. А Соленому (Михаил Петров) едва ли удастся избавиться от ощущения сквозняка после того, как одним точным выстрелом выбило жизнь его вечного соперника Тузенбаха. Он раскручивает юлу, предмет в этом спектакле уже абсолютно мистический, но что загадывает при этом? Жизнь прошла, осталась лишь пустота.
Столь же знакова сценография Татьяны Швец и в спектакле «Волки и овцы» А.Н. Островского Тамбовского драматического театра. Пространство сцены напоминает огромную шкатулку, наполненную секретами, но в отдельные моменты оно представляется театральной ложей, где собирается публика на спектакль по самой первой редакции этой пьесы, потом становится рингом, где в ход идут запрещенные приемы, лишь бы свалить противника с ног.
Все эти пуфики, канделябры, портреты в рамочках и прочие завитушки делают тупое обывательство и животную жадность обитателей дома Мурзавецкой (Ирина Горбацкая) зримыми. В сознательном переизбытке бесполезных предметов отражается захламленность и ограниченность внутреннего мира Купавиной (Екатерина Буй). И досада берет, что только собственная глупость делает хорошенькую вдову жертвой хищников, потому жалости к ней почти не испытываешь.
А хищники рядятся в фальшивые шкуры. Мурзавецкая пытается играть роль честной старой девы, а в каждом слове и движении проглядывает отставной фельдфебель. В лисьих повадках Чугунова (Юрий Томилин) обостренное чутье на деньги, поэтому в их диалогах с Мурзавецкой минимум слов - они понимают друг друга с полувзгляда. Племянник Аполлон (Алексей Дульский) облачается в элегантный фрак, который даже на миг не может скрыть его низменной натуры. Под строгим монашеским костюмом Глафиры (Анна Тимошина) скрывается алчная, грубая красота, которая возьмет за горло любого. Что уж говорить об инфантильном Лыняеве (Сергей Ключников).
Но самый страшный хищник оказывается элегантным, интеллигентным, с прекрасными манерами. Беркутов (Егор Неугасов) в любой ситуации абсолютно спокоен, максимально открыт в своих действиях, что делает его еще опасней. Его нисколько не волнуют ужимки Купавиной, ее хорошо продуманные соблазнительные позы. Только дело, и ничего кроме этого. Он - кукловод, она - безвольная марионетка. Сцена помолвки Евлампии Купавиной и помещика Беркутова разыгрывается в стилистике площадного театра, и это как нельзя лучше показывает отвратительность и безнадежность ситуации.
Игры Беркутова с Мурзавецкой потребуют от него чуть больше усилий. На секунду убаюкивает внимание старой волчицы и наносит точный удар. И прав, конечно же, Чугунов: «Какие мы волки? Мы - куры...» Все в итоге получают то, что заслуживают, и никого не жаль. Кроме одного персонажа - Беркутова. Не случайно ведь в первом варианте А.Н. Островский назвал свою пьесу так: «И волки едят, и волков едят». Рано или поздно явится новый хищник, и страшно представить, каким он будет.
Фото предоставлены оргкомитетом фестиваля
Глебова Елена
