Известно, что братья Александр и Михаил Островские бывали в допожарном Симбирске. Старший из братьев, Александр Николаевич, посетил город зимой 1849 года проездом, следуя в Самару, входившую в состав Симбирской губернии. Взяв в январе 1849 года в Московском коммерческом суде, где он тогда служил, двадцатидневный отпуск, Островский выехал в качестве частного поверенного Екатерины Алексеевны Хардиной (1821–1894), самарской помещицы, проживавшей в Москве. Будущий драматург должен был уладить имущественные интересы между Хардиной и ее родственниками.
Ко времени приезда в Симбирскую губернию А.Н. Островский уже начал литературную деятельность. В 1847 году в газете «Московский городской листок» появились его первые произведения: «Несостоятельный должник» (сцены из комедии), «Картины семейного счастья» и «Записки замоскворецкого жителя». Вскоре были напечатаны пьесы «Утро молодого человека» и «Неожиданный случай». Но главным образом Островский в эти годы занимался обработкой начатой комедии «Несостоятельный должник», переименованной в «Банкрота», а затем в «Свои люди – сочтемся». Москве пьеса была знакома из чтения самого автора. Читал Островский прекрасно, его приглашали нарасхват, и его имя быстро сделалось известным. Летом 1849 года Иван Александрович Гончаров присутствовал на одном из таких публичных чтений. Писатель ехал в отпуск в родной Симбирск и на несколько дней задержался в Москве, где прошли его ученические и студенческие годы. В письмах к друзьям в Петербург Гончаров отзывается о пьесе Островского как о «прекрасной комедии».
К.А. Горбунов. Портрет И.А. Гончарова (1812-1891), писатель, литературный критик
Пребывание Александра Николаевича Островского в Симбирской губернии в 1849 году отражено и в биографии драматурга, и в краеведческой литературе. О младшем брате Александра Николаевича – Михаиле – чаще всего исследователи упоминают вскользь. Однако Михаил Николаевич имел более тесную связь с Симбирским краем.
Михаил Николаевич Островский родился в Москве 30 марта 1827 года. Так же, как и старший брат Александр, он получил хорошее домашнее образование. Оба брата поступили на юридической факультет по желанию отца. В 1848 году Михаил Островский, отлично окончивший Московский университет со степенью кандидата, приказом по гражданскому ведомству был определен в канцелярию симбирского гражданского губернатора с чином коллежского секретаря. В этой должности он пробыл недолго. Новые все более высокие назначения и чины «за отлично-усердную и ревностную службу» следовали один за другим с необычайной быстротой и регулярностью. Он сам много раз, с некоторым удивлением писал брату, что на него «продолжают сыпатся почести». В 1854 году Островский переехал в Петербург и служил там чиновником особых поручений при государственном контролере. Ключевыми событиями в его карьере стали назначение товарищем государственного контролера в апреле 1871 года, а через год – сенатором. В июле 1878 года Островский стал членом Государственного совета, а в мае 1881-го – министром государственных имуществ (в этой должности он пробыл почти 12 лет), с 1893-го – председателем Департамента законов Государственного Совета. Службу он закончил действительным тайным советником.
М.Н. Островский прилагал много усилий для проведения в жизнь реформ, способствующих процветанию государства. Его деятельность в Государственном контроле и на посту министра государственных имуществ была устремлена на упорядочение государственных средств и направление их на развитие сельского хозяйства, улучшение сельскохозяйственного образования, горного дела, преумножение природных богатств. Ему принадлежит разработка и проведение в жизнь первого в России закона о сохранении лесных богатств, принятого в 1888 году. С.Ю. Витте, хорошо знавший М.Н. Островского, пишет в воспоминаниях, что «он имел некоторое влияние на императора Александра III, благодаря своему уму или, вернее говоря, благодаря здравому рассудку, определенности и политической твердости характера».
Не будучи литератором, М.Н. Островский оказывал помощь многим писателям, исполняя в 60-х годах XIX века общественную должность председателя и докладчика ревизионной комиссии Литературного фонда. Он и сам писал стихи, делал стихотворные переводы из немецких классиков и, по свидетельству современников, был даже автором поэмы, которую так же, как и свои стихотворения, показывал только близким друзьям.
Э.К. Липгарт. Портрет министра Государственных Имуществ М.Н. Островского. Государственный Эрмитаж. Санкт-Петербург
В 2000-е годы была опубликована значительная часть писем М.Н. Островского. Хронологически его эпистолярное наследие можно разделить на две части – симбирскую и петербургскую. Для нас особый интерес, конечно, представляют симбирские письма Михаила Николаевича. Они написаны молодым человеком, который полон желания воплотить в жизнь прогрессивные идеи, усвоенные в годы учебы в Московском университете. Письма также описательны, в них много подробностей, относящихся к службе в канцелярии симбирского губернатора и симбирскому быту. Из этих писем в частности можно извлечь дополнительные сведения о многих симбирянах.
Михаил Островский выехал в Симбирск с вновь назначенным гражданским губернатором князем Петром Дмитриевичем Черкасским (1799–1852), который будет симбирским губернатором с 1849-го по 1852 год. Михаил Николаевич дает положительную характеристику князю, отмечая его прогрессивные взгляды и демократичность: «Замечательно то, что он в своих имениях (а у него около 1 1/3 тысячи душ) вывел из употребления всякое телесное наказание крестьян, а наказывает он их, пересылая из одного имения в другое, где они работают на крестьян, а заработную плату князь зачитает в недоимку, ибо наказывать их приходится тогда, когда они начинают пьянствовать и не платят оброку. Он говорит, что при этой мере они очень скоро исправляются». Островский отмечал: «Князь везде расспрашивал о быте и благосостоянии крестьян, здесь он выказал свой всесторонний ум, практический смысл и, что всего важнее, самые филантропические, человеческие идеи».
В письмах к брату Островский подробно описал восьмидневное путешествие из Москвы в Симбирск. Въезд в Симбирскую губернию он описывает с юмором: «Отсюда начинается совсем другой характер нашего путешествия, характер триумфальный, величественный, в котором очень много было пищи и моему самолюбию». Во время остановки в Ардатове при встрече с местными чиновниками ему все время вспоминалась гоголевская комедия, и он писал: «Запроси я у них денег, как гоголевский ревизор, всякий бы с радостью отдал бумажник». Также Михаил Николаевич приводит пример абсурдных распоряжений вышестоящих чиновников: «А часто очень интересные вещи случаются в земском управлении, напр., как тебе покажется следующее предписание строительной комиссии симбирскому исправнику: «Так как весной должно ожидать большой воды, то предписываю вам наблюсти, чтобы не снесло мост на Свияге, а если снесет, то вы будете отвечать». Что тут сделать исправнику? Как предотвратить факт? Разве начать Богу молиться».
Островский прибыл с князем в Симбирск 21 марта 1849 года, и сразу же в письмах к брату он делится первыми впечатлениями о симбирском обществе: «Помещики большею частью люди ласковые, обходительные, образованные и очень богатые. Молодые люди почти все женатые, кроме весьма немногих, которые живут роскошно. <…> Особенно богаты Анненковы, из которых один все жил за границей (П.В. Анненков. – Авт.). Аксаков (то есть Николай Тимофеевич Аксаков (1797–1882). – Авт.) губернский предводитель дворянства – очень богатый человек; его имение особенно славится оранжереями, которых у него бездна, и все наполнены экзотическими растениями. Страсть его к цветам невероятна: он выписывает их за самые дорогие цены. Раз, ехавши из Петербурга, нанимал особую тройку для одного горшочка, таким образом, один цветок ему обходится в несколько сот рублей. Кротковы, из которых один очень хорошо поет, Ермоловы, Татариновы, Мещериновы, и множество других помещиков составляют здесь аристократию, на лето уезжают в деревню, и город пустеет совершенно».
Вскоре после прибытия в Симбирск Островский предпринимает ревизионную поездку по уездам губернии. Первым уездом, который он должен был ревизовать, был Самарский. Михаил Николаевич с большим юмором передает традиционное противостояние симбирян и самарцев: «Но горе, горе самарцам! Никакое воображение человеческое не выдумает хуже того, что здесь говорят про Самару: и вертеп-то она разбойников, и гнездо то разврата, все чиновники взяточники, вся полиция заодно с мошенниками, <…> Надо притом заметить, что это мнение всеобщее: весь Симбирск единогласно и единодушно говорит это. Все это так предубедило князя против Самары, как только возможно. Горе, горе самарцам!».
Островский делится с братом своими служебными обязанностями и размышлениями об их исполнении: «Кроме ревизии на моих руках уголовные дела, которые, как тебе известно, из уголовной палаты уездных судов идут на утверждение к губернатору. Здесь не так важно рассмотрение самого решения, как следствия, на коем решение основывается, ибо очень часто следы преступления остаются не открытыми или преступник ненайденным от того, что следователь не умел или не хотел этого. Верная оценка таких следствий чрезвычайно важна, ибо охарактеризует способности и нравственный характер лиц, губернатору подчиненных. <…>. Как ты сам можешь видеть, это занятия довольно интересные, ибо здесь главную роль играет соображение, а не одно сухое и бесплодное знание форм. Что же касается до форм, соблюдение которых необходимо в следствии, то с этой стороны я себя обеспечил: постоянно имея дело с уголовными делами, читая законы и наконец выписывая недавно вышедшую, очень хорошую книгу «Указания к производству уголовных следствий», где нашли место не только все законы на этот предмет, все формы, законом и обычаем освященные, но и множество практических замечаний, очень важных для каждого следователя, я надеюсь и с этой стороны себя не скомпрометировать».
В.Г. Перов. Портрет А.Н. Островского (1823-1886). 1871. Государственная Третьяковская галерея. Москва
В другом письме он продолжает о своих служебных делах и планах: «Князь составил себе такую репутацию в Симбирске, что очень охотно молодежь – кандидаты и студенты Казанского университета – наперерыв поступают к нему на службу. Уже трое <…> поступили в канцелярию, и князь их отрядил в команду мне, как человеку более опытному. По окончании ревизий я сосредоточу в своем столе дела более важные и интересные и в помощники к себе кроме нескольких писцов возьму студентов. Таким образом составится студенческий стол, куда князь хочет помещать всех поступающих образованных молодых людей, будучи уверен, что я охотнее с ними буду заниматься и передавать то, что знаю, нежели кто либо другой из их столоначальников, которые могут опасаться, что они загубят их карьеру, заместят их. Мне же, конечно, опасаться нечего, ибо мои занятия по канцелярии, и, как скоро кто-либо будет в состоянии управлять столом, я сдам его, чтобы самому исключительно заняться следствием как чиновнику особых поручений, для каковой должности теперь занимаемое мною место помощника правителя канцелярии есть ступень». В Государственном архиве Ульяновской области хранится журнал старшего чиновника особых поручений канцелярии симбирского губернатора М.Н. Островского, где отмечено, что он летом 1850 года занимался расследованием убийства крестьянами М.М. Кирмалова, мужа сестры И.А. Гончарова – Александры.
По письмам Островского можно судить, что симбирское общество в то время составляли высокообразованные, одаренные и творческие люди. Так он называет молодых людей, с которыми поддерживает дружеские отношения: «Я сошелся с Кашперовым и Грибовским, которые живут вместе, против нашего дома, и у которых я бываю почти каждый вечер. Кашперов очень образованный молодой человек, бывший за границей, и страстный музыкант. <…> Здесь теперь гр. Сологуб и Рубинштейн. Вчера мы провели вечер у Кашперова: Рубинштейн играл, Сологуб пел, острил, рассказывал анекдоты». Каждый из названных Островским людей играл видную роль в культурной и общественной жизни России того времени.
В Симбирске Островский впервые встретился с Павлом Васильевичем Анненковым. Островский в письме к брату так отзывался о нем: «Здесь есть один очень интересный человек, это Павел Васильевич Анненков, с которым я тоже хорошо сошелся, это человек лет 30 со страшно глубоким образованием и развитием, живший долго за границей, бывший на парижских баррикадах во время февральской революции, в <...> Италии – везде. Он все знает, знаком со всеми знаменитостями».
Сослуживцем Островского стал философ-славянофил, публицист Юрий Федорович Самарин (1819–1876), и Михаил Николаевич отметил это в письме: «Здесь я хорошо познакомился с известным тебе Юрием Самариным, который стал моим товарищем: чиновником особых поручений у князя».
Летом 1849 года в Симбирске Островский встретился с Гончаровым и сообщил об этом брату: «Кстати, я познакомился с Гончаровым, который тебе кланяется, только он совсем схимником живет в Симбирске его нигде не видно». В этом же письме он передает слова П.В. Анненкова, что Гончаров говорил ему о комедии Островского «Банкрот» весьма лестно. Отзыв Гончарова заинтересовал драматурга, и он попросил брата передать его подробнее. Михаил Николаевич писал в ответ: «Ты интересовался узнать, что говорил Гончаров о твоей комедии, правда, он и мне говорил более в общих выражениях, но между тем указывал на знание русского языка и сердца русского человека и на искусное введение в комедию драматического элемента». Добрые, дружеские отношения Ивана Гончарова и Михаила Островского продолжились и в Петербурге.
Симбирский период стал важным этапом в жизни М.Н. Островского. Молодым человеком он вошел в общество незаурядных, прогрессивно мыслящих людей, что несомненно сыграло положительную роль в становлении Островского как гражданина и прогрессивного государственного деятеля.
Антонина Лобкарева,
старший научный сотрудник
Историко-мемориального
центра-музея И.А. Гончарова, Ульяновск
