Народная газета
07 Июня 2020
Не пропускаю ни одного спектакля с участием заслуженного артиста России Виктора Чукина - очень люблю этого актера. Он так разнообразен в своих ролях, что каждый раз ждешь, какие новые грани человеческой личности откроет нам его новый герой. На днях артист, который служит в Ульяновском драматическом театре девять лет, отметил 60-летие. Хотелось бы, конечно, театрального юбилейного праздника, но придется подождать.
А пока мы поговорили о том, как тесно и сложно переплетаются театр и жизнь, сцена и судьба.
Море - это детство
- Что чаще всего вспоминаете из детства?
- Мне, наверное, повезло, потому что я родился в благополучной семье военнослужащего и медицинского работника. Первые пять лет моей жизни прошли в Германии. Отец служил в маленьком городке Альтенбурге. Кстати, этот городок - карточная столица Германии, где до сих пор выпускаются игральные карты. Помню Потсдам, где потом служил отец. Русский парк, знаменитая резиденция немецких королей Сан-суси, великолепный дворец Фридриха Великого, красивейшие ворота, на которых были изображены сцены охоты, прекрасные сады - и я с мамой гуляю за ручку…
Потом отца перевели в Пермь, где прошли мои школьные годы и часть юности. Все было хорошо в моей замечательной семье. Моя бабушка жила в Сочи - я ездил каждое лето на море. Даже проучился в Сочи одну четверть, меня там принимали в пионеры. До сих пор помню безбрежное море, медуз, морские камушки, колоссальные звезды, свободу - в десять лет я часами купался и загорал. Для меня море - это детство.
- Родители наставляли, каким ты должен вырасти?
- Отец служил замполитом батальона в авиационно-техническом училище, уходил рано и приходил поздно.Я радовался, когда была возможность с ним общаться. Он человек строгий. Это потом, когда наша жизнь изменилась, я многое понял об отце. А тогда я был маменькин сынок. Очень любил маму, все ей доверял, рассказывал сердечные тайны. Она была симпатичная, обаятельная, многим нравилась. Когда мамы не стало, мне было 14 лет…
С третьей попытки
- Когда же задумались об актерской профессии?
- Школьником ходил в драмкружок, занимался пять лет с перерывами, но родители серьезно к этому не относились. Слава богу, что парень чем-то занимается, в меру читает, в меру - на улице, увлечен музыкой. У нас была компания ребят, помешанных на «Битлз», «Роллинг Стоунз». У меня первого появился катушечный магнитофон «Комета». Слушали любимые песни, ни слова не понимая по-английски. А после того, как мама ушла, мне особо не с кем было делиться. И я затаился. Никому не говорил о своих желаниях. Признался отцу, что хочу в театральный, по одной причине. К нам в Пермь приехал московский театр имени Вахтангова, объявили прослушивание для тех, кто хочет поступить в Щукинское училище. Я еще не сдал выпускные экзамены, но уже провалился в театральное. Правда, сказали: данные есть, через год приезжайте в Москву.
Но меня, к счастью, приметила режиссер народного театра пермской фабрики «Гознак» Наталья Тихвинская: «Хочешь заниматься профессионально, приходи ко мне в театр». Но отец сказал: «Надо поступать в университет, но мне даже нечем тебе помочь, никому не могу позвонить». Ну что я такой тупой, сам не смогу? Не знаю, как хватило ума, но поступил на филологический факультет, романо-германское отделение. Туда шли в основном девочки. И было пятеро мальчиков. Я отвратительно сдавал устный английский, не понимал, что педагоги меня спрашивают и что я им отвечаю. Но мне поставили четверку. Остальное сдал на пять. Поступил и 1 сентября побежал в народный театр. Два года учился в университете и пропадал в народном театре. Вуз и студия - на разных концах 80-километровой Перми. Уроки учу в транспорте. В театре занимаюсь до десяти вечера. Если бог на моей стороне, добираюсь домой. Если нет, три часа иду пешком или ночую у друзей по студии.
- В Москву все-таки отправились?
- В Москве поступал дважды в Щукинское училище и в ГИТИС. Не получилось. Понял, что это непросто, все казались такими талантливыми - куда мне, мальчику из провинции! Папа жил с новой семьей в Кирове, у него родился сын, мой замечательный брат. Я сказал отцу, что переведусь из университета, устал от одиночества в Перми. И тут моя подружка говорит: «Я тоже провалилась в Москве, поехали в Свердловск». Туда собирались все провинциалы, кто никуда не поступил. Это был ад по части конкурса! Попросил отца последний раз дать денежку. Поступил и учился легко. Тем более что после двух курсов университета меня освободили от всех общеобразовательных предметов. А народный театр дал такую профессиональную школу этюдов, что мне нечего было на мастерстве делать. Потому что все эти этюды я уже сделал там. Кстати, благодаря университету прочитал так много, что вне его стен не смог бы. Это багаж на всю жизнь. Быть в театре дураком - для меня нонсенс. Хотя некоторые считают, что чем глупее актер, тем лучше с ним сладить.
- А чему вас научила молодость?
- Бесспорно, быть самостоятельным. С 17 лет я, по сути, был предоставлен сам себе и отвечал за свои поступки. Что родители во мне воспитали, что мне успели внушить, что я принял или не принял, наверное, это и определило судьбу.
Не засыхать, а любить
- Давайте о судьбе. Актер должен любить себя в профессии?
- Думаю, да. Если это любовь, которая дает уверенность в том, что ты не ошибся в выбранном пути, то за такую любовь я голосую обеими руками. Потому что мы так подвластны сомнениям в собственной состоятельности, и кто-то с этим справляется, кто-то нет. Это в молодости тебе многое прощается, и ты жаден, и поэтому безответственен, поскольку у тебя нет еще актерских «ракушек», штампов, привычек, приспособлений. А любовь к себе складывается в том числе и тогда, когда ты чувствуешь, что наконец стал интересен как творческая личность.
- В конце апреля на Международном театральном фестивале «Онл@йнСценА» вы получили награду «Лучшая мужская роль второго плана» за спектакль «Бесприданница». Кнуров - отрицательный персонаж с точки зрения морали. Но к вашему Кнурову я не могу относиться негативно, хотя все его пороки вы сыграли. Как такое получается?
- Ввелся на роль за неделю. Полностью доверился режиссеру. Долго в определенном смысле был «парализован». Да и в инвалидной коляске неуютно. К тому же играть рядом со зрителем, честно говоря, стесняюсь. Думаю, хорошо про эту роль сказала одна известная критик: «Вот кто в спектакле искренне любит Ларису!» Думаю, не все так пошло в поступках Кнурова и сам он не так прост: «Люблю ее, хочу, чтобы она никому не досталась, и за все заплачу». Когда герой прост - это неинтересно.
- Кто из героев больше всего похож на Виктора Чукина?
- По-человечески - это Треплев из чеховской «Чайки», которого я сыграл в Курганском театре. Через несколько лет смотрел видеозапись этого спектакля и подумал, что, наверное, я больше не смогу так сыграть. Тема искусства, непризнания, тема потери родителя, потери любви - все это так или иначе мне близко.
- А в нынешнем возрасте хотелось бы сыграть любовь?
- Весь театр - про любовь. Но интересно, когда на сцене любовь у молодых. А кого интересует любовь пенсионеров, наши переживания?
- Меня!
- Меня тоже интересует. Но хороших пьес о любви в нашем возрасте не так много. Мы с Клариной Ивановной очень любили спектакль «Божьи одуванчики», это история встречи людей в возрасте. Спектакль о том, что могло бы быть, но не случилось. Но случилась теплота, возникавшая на сцене, когда зрители могли помечтать о любви и верить, что надежда всегда есть и всегда будет, главное - не засыхать и не бояться любить.
- Актер бесконечно тратит себя, проживая чужие судьбы. А что остается ему самому?
- Кларина Ивановна Шадько была великим человеком, личностью. Для актера это очень важно. Ведь во всех ролях через свою личность разговариваешь с людьми. Можно сыграть, как болит сердце. Но если еще и твое сердце болит, тогда на сцену выходит такая актриса, как Кларина Ивановна. Конечно, мы профессионалы, мы играем. Но ведь это же я, она, он с вами разговариваем. И верим, что ты, зритель, искренне в это веруешь. А вера поднимает душу. Только так актер и должен разговаривать с публикой. Для этого артиста поднимают на подмостки, а не для того, чтобы на него просто любовались.
- Не может же человек не уставать от профессии, даже самой любимой?
- Честно говоря, усталость не столько от профессии, сколько от театра. Театр ведь не так прост. Казалось бы, искусство коллективное, но голова-то у каждого своя на плечах, и уходишь со спектакля в своих думках, своих анализах того, что получилось и что не получилось. И ты же невольно не только себя анализируешь, но и других. Но ты никогда этого не скажешь, потому что это неприлично и не принято. Эти мучительные моменты, конечно, периодически утомляют, разъедают. Но все идет от желания совершенствоваться, желания чего-то идеального, прекрасного. И если ты делом увлечен, то оно дарит тебе счастливые моменты, и ты понимаешь, какой это подарок, когда ты сумел царапнуть зрителя, дотронуться до души. И вот это лечит все актерские раны. Сейчас я понимаю, какую трудную профессию выбрал. Если честно ей заниматься, она терзает, ранит, в ней многое скрывается, многое топится. Сам это узнал не сразу. И начал лучше понимать актеров, почему они иногда так нервны, взрывны, порой нетерпимы. Потому что они изранены, душа ведь не может просто так отдавать, если что-то не пережила. А пережить - значит пораниться. И все равно я понимаю: стоит этим делом заниматься.
Ольга САВЕЛЬЕВА
